Людмила Бояджиева - Не плачь, Джульетта! [Феллини]
— Прекрасный фильм. Настоящий, человечный. Моя жена всегда плачет в финале и пристает ко мне: «- Ну, скажи, скажи, что они наконец поженятся!».
Джульетта: — Они не поженятся. Они никогда больше не увидят друг друга. Они понимали это с того самого момента, как встретились. Вся эта история — затянувшееся прощанье. С молодостью, с профессией, с жизнью…
Профессор: — В сущности… такова жестокая реальность. Ни в чем не повинный младенец рождается со смертельным приговором. Жизнь — это хроническая болезнь с летальным исходом.
Джульетта: — А жить все же стоило!.. Что скажете, профессор, поздно?
Профессор: — Увы. Когда вы обратились к нам впервые, два года назад, опухоль была еще не столь велика. Можно было попробовать укротить ее радио или химиотерапией. Но вы наотрез отказались лечь в больницу.
Джульетта: — Я постоянно глотала таблетки!
Профессор: — Общеукрепляющее. И совершенно не заботились о себе.
Джульетта: — Я заботилась о нем. Это лучшее, что я сделала в жизни — помогла Феллини снять его великие фильмы. И еще я думаю… Я думаю — мало кто мог бы столько сделать для него.
Профессор: — Уж это точно! Любая другая женщина с таким диагнозом заставила бы мужа плясать вокруг нее, предоставить ей лучшее лечении, отдыхе в горах, щадящий режим.
Джульетта: — Щадящий режим! Да что мне с ним было делать — с этим санаторным режимом и отдыхом в горах? Нет… Именно этого я и не хотела. Спасибо, профессор, что вы хранили тайну о моей болезни. А я все эти годы жила так, будто ее и нет…
Профессор: — Мало, кому это удается. Победить страх.
Джульетта: — Я и не победила — укротила. Да я бы и сейчас не была тут. Но Феллини выздоравливает после операции в Римини и я решила воспользоваться случаем. С головой плоховато. Боюсь потерять сознание у него на глазах.
Профессор берет ее руку: — Вы героиня, синьора Мазина. Но очень не благоразумная женщина. Возможно, если бы мы взялись за лечение раньше, сейчас не стояли бы перед таким печальным фактом. Разве вы не подумали о том, что неизбежный исход вашей болезни прежде всего поразит мужа? Ведь вы заботились о его покое? Ничего бы с ним не случилось, если бы вы периодически оставляли его и лечились в больнице. Незаменимых людей нет.
Джульетта: — Может, я боялась замены? Боялась оставить его даже не надолго? Глупости, глупости! Он ни за что не бросил бы меня! Федерико боролся бы с болезнью вместе со мной. Но… но он не смог бы работать… Его фильмы…
Профессор: — Они стоят вашей жизни?
Джульетта: — Разве ничего уже нельзя сделать?
Профессор: — Оперировать поздно. Терапия на этой стадии не эффективна.
Джульетта: — И сколько мне осталось?
Профессор: — В лучшем случае… года полтора, два.
Джульетта: — Профессор… Я часто думаю… Понимаете, когда люди долго живут вместе и уже далеко не молоды, эта мысль приходит сама собой…Кто уйдет первым… Ведь только в сказках умирают в одночасье. Я думаю, страшнее тому, кто остается. Как представлю, что Федерико надо будет хоронить меня, а потом одному возвращаться в пустую квартиру…В нашу квартиру… Ведь эта особая пустота — пустота безнадежности. Из нее только одна дверь, один выход… Вы понимаете…
Профессор: — Дорогая моя, дорогая… Разве у нас есть выбор?
Джульетта.(утирая слезы) — Простите… В сущности, два года — это совсем не мало. Это целая жизнь, если беречь для радости каждое мгновение. Я буду радостной, я буду такой счастливой, что бы ничем не омрачить… Ничем, никому не омрачать!.. Только надо что–то сделать, что бы не чувствовать этой жуткой слабости.
Профессор: — С такой опухолью… Слава Всевышнему, что вы еще держитесь. Но должен предупредить — впереди тяжелые дни. Так что, настоятельно советую заранее подготовить вашего мужа. Хотите, я поговорю с ним сам?
Джульетта, словно окаменев, отрицательно качает головой: — Н-нет… Ничего… Ничего не надо говорить. Ничего — вы слышите! Ничего!
Больница в Римини. Палата Феллини.
Журналист у кровати спящего Феллини: — Вот так сюрприз, синьор эгоист! Два года ничего не замечали? Не замечали, что ваша жена приговорена? Кажется, вы говорили про единый организм, про общую боль с Джульеттой? Воистину — великий человек!(к зрителям): Друг и соратник Феллини Брунелло Ронди, тот самый, что подарил шестирукого Шиву, дал ему довольно объемную характеристику: «Это человек соткан из противоречий. Глубоко добрый и столь же глубоко жестокий, честный и варварски равнодушный, альтруист вплоть до самой поразительной нежности, и деспот, замыкающийся в оболочку самого ужасающего эгоизма…» Совмещение несовместимого, тайфун, атомный взрыв. И я добавлю: жесткий эгоист, способный на Поступок. Поступок с большой буквы.
Телефонный звонок, Феллини просыпается, берет трубку.
Мужской голос:
— Привет, Федерико! Это Бруни. Как там твои монашки?
Федерико: — Я бы давно выскочил отсюда, если бы рядом была Джульетта. Знаешь… Без нее я чувствую себя старым ребенком. Капризным, противным и нудным.
Голос: — А что с Джульеттой? Я недавно заходил к ней в больницу, она смеялась и говорила, что попала туда случайно. Но знаешь, ФеФе, выглядит она неважно. Мне совсем не понравились ее глаза.
Федерико: — Джульетта в больнице!? Ты ничего не путаешь? Что же произошло? Она ничего мне не сказала… Сестра!..сестра, срочно доктора! (роняет телефонную трубку) Ничего не понимаю!
Заходит Доктор: — Что–то случилось, синьор Феллини?
Федерико: — Я срочно уезжаю в Рим. Мне нужна машина с шофером.
Доктор: — Помилуйте! Вам еще рано предпринимать такие путешествия. Я не могу дать разрешения. Швы не сняты, кардиограмма не лучшая. Это совершенно не возможно! Все может окончиться весьма печально.
Федерико: — К черту ваши швы и кардиограммы! Джульетта больна.
ЭАТЕМНЕНИЕ
Журналист: — Вот порыв, достойно истинно влюбленного: рискуя жизнью он несется в Рим. (передвигает кровать Феллини к кровати Джульетты под вывеску «Госпиталь Рима») Феллини кладут в соседней палате. Они лежат совсем рядом: выздоравливающий Феллини и умирающая Джульетта. Но он не знает, сколь фатален приговор. Джульетта сумела организовать молчание персонала клиники: она слегка подлечивает сосуды мозга — такова официальная версия для маэстро. Вот и все. Но на носу 31 октября — именно в этот день 50 лет назад юноша в красном шарфе пригласил в дорогой ресторан молоденькую актрису.
Палата Феллини в римском госпитале. Рядом сидит Джульетта. Он показывает ей рисунки: — Это монашки в больнице Римини. Зад толстухи Паулиньи. Это доктор — серьезный носач. А это рожа все время меня преследовала. Начинающий папарацци. Надоедлив, как муха и жалит, как оса.
Джульетта: — Симпатичный. Похож на тебя
Федерико: — Так оно и есть. Кто может судить нас более строго чем мы сами? И радовать — опять–таки — сами! Ты заметила, что приближается юбилей?
Джульетта: — Юбилей в больнице. Неподходящее место
Федерико: — Какая больница? Хватит больниц! Я совершенно бодр и у меня появился зверский аппетит. Ты помнишь тот ресторан?
Джульетта: — Тот самый? Шикарная обстановка и надменная физиономия официанта… Он предполагал, что ты не сможешь расплатиться и предвкушал скандал.
Федерико: — Фраер попросту завидовал, что со мной такая очаровательная девушка.
Джульетта: — Господи, какую пачку денег ты достал! Ты обольстил меня ФеФе!..(Обнимаются)
Федерико: — Решено — мы дружно выписываемся!
Журналист: — Они покинули больницу и, несмотря на сомнения Джульетты, отправились в памятный ресторан. 31 октября 1993 года.
РЕСТОРАН:
Джульетта и Федерико сидят за столиком, официант подает закуски.
Федерико, оглядываясь: — Пол века как небывало. Те же пальмы, вазы. Тот же официант.
Джульетта: — Здесь время остановилось, как в сказке… Те же спагетти, тот же сыр. И мы — совсем те же.
Федерико: — Говорят, старость хватает тебя неожиданно… И это верно. Еще только позавчера я был самым молодым в любой компании, в любом застолье. Как, черт подери, могло случиться, что за какую–то неделю я внезапно состарился? А ведь мне кажется, что я ни капельки не изменился.
Джульетта: — Не изменился. До сих пор так и не научился танцевать.
